Подъязык юриспруденции является одним из наиболее востребованных на сегодняшний день в связи с расширением межнациональных контактов, развитием международного права, а также учитывая глобализационные и интеграционные процессы в современном мире. Достаточно вспомнить, что вся законодательная база Европейского Союза подлежит обязательному переводу и публикации на официальных языках государств-членов Евросоюза. В этой связи особую значимость и актуальность приобретают вопросы юридического перевода, который воспринимается как сложнейший лингвистический процесс, сочетающий в себе «творческий подход переводчика художественной литературы и терминологическую грамотность технического переводчика» [1, с.40].
Юридическая терминология по праву может быть признана одной из наиболее сложных в силу различных характеристик [4]. С другой стороны, язык права характеризуется большим разнообразием сфер применения. По сведениям Комиссии по жанрам юридических текстов (Великобритания), количество используемых в профессиональной сфере типов текстов насчитывает около семидесяти. Такое жанровое многообразие обусловлено множественностью источников права, а применительно к английской юридической терминологии, и развитостью англосаксонской правовой семьи, к которой причисляются, прежде всего, правовые системы США и Великобритании.
Более того, не следует забывать, что английский язык обслуживает правовые системы разных стран. В частности, существуют значительные отличия между англо-американским прецедентным правом и российской кодифицированной правовой системой. Это обстоятельство существенно усложняет перевод терминов с английского языка на русский и наоборот, тогда как используемые в юридических документах термины и формулировки должны иметь точное значение и однозначное толкование. В этой связи сопоставительное исследование английской и русской юридической терминологии приобретает особую практическую значимость и актуальность.
В своем исследовании мы обратились к анализу терминов, обозначающих различные виды преступлений на русском и английском языках. Под термином мы понимаем «слово или словосочетание, имеющее юридическое значение и выражающее правовое понятие, применяемое в процессе познания и освоения явлений действительности с точки зрения права» [3, c.153]. По данным специалистов, в сфере уголовного права термины составляют до 45 %.
На основе сопоставительного анализа словарных дефиниций было выявлено несколько типов соответствий.
1. Количественная асимметрия терминов, т.е. ситуация, когда одному английскому термину соответствует два русских, например:
– blackmail (‘вымогательство, требование денег у лица взамен на неразглашение компрометирующей информации о нём’) и вымогательство/шантаж (‘требование, связанное с передачей чужого имущества, либо прав на имущество’);
– fraud (‘неправомерный обман для извлечения личной финансовой выгоды’) и обман/мошенничество (‘хищение чужого имущества, приобретение прав на чужое имущество путем обмана или злоупотребление доверием’).
В некоторых случаях, наоборот, одному русскому термину соответствуют два английских термина, например:
– theft/larceny (‘акт кражи, забирание или унос товаров или иного имущества’) и кража (‘брать тайно, чужое, уносить или присваивать что-то тайком’).
2. Ситуация, когда в русском языке не существует специального слова для обозначения соответствующего понятия. Отсутствие эквивалентного русского термина можно наблюдать в таких словах, как:
– burglary (преступление с вторжением и входом в дом лица с намерением что либо украсть);
– shoplifting (кража из магазина под видом клиента);
– pickpoceting (кража денег из ценностей из карманов, когда жертва этого не замечает);
– joyriding (быстрое и опасное вождение на угнанном автомобиле для удовольствия).
3. Отсутствие полной эквивалентности, т.е. ситуация, когда соответствующие русские и английские термины, обозначающие определенные типы преступлений, различаются по некоторым дополнительным признакам, например:
– treason (‘предательство своей страны, попытка убийства или свержения главы государства или правительства’) и измена/предательство (‘предательство интересов родины, переход на сторону врага или нарушение верности кому, чему-нибудь’);
– vandalism (‘уничтоженное уничтожение или повреждение государственного или иного имущества’) и вандализм (‘деструктивное поведение, в ходе которого уничтожаются или оскверняются предметы искусства’);
– terrorism (‘несанкционированное или неофициальное использование насилия и запугивания в политических целях’) и терроризм (‘жесткое запугивание, насилие’).
4. Случаи эквивалентности терминов, которые составляют не более трети от общего количества проанализированной лексики, можно проиллюстрировать следующими примерами:
– robbery (‘преступное изымание собственности лица непосредственно при его присутствии против его воли с применением насилия или запугивания’) и грабеж (‘кража, сопровождающаяся насилием’);
– mugging (‘нападение или угроза насилия над человеком на улице с целью грабежа’) и разбой (‘нападение с целью ограбления, сопровождаемое насилием’);
– kidnapping (‘акт похищения кого-то и удержания в плену’) и похищение (‘преступление против свободы личности’);
– bribery (‘давать или предлагать взятки’) и взяточничество (‘получение денег, материальных ценностей, взамен на предоставление какой-либо услуги’);
– rape (‘совершение полового акта или принуждение к нему лица против его воли’) и изнасилование (‘вид сексуального насилия, как правило подразумевающее совершение полового акта одним или несколькими людьми с другим человеком без согласия последнего’);
– arson (‘умышленный поджёг собственности’) и поджог (‘умышленное предание огню какого-н. имущества’).
Таким образом, сопоставительный анализ словарных дефиниций подтверждает, что термины, обозначающие разные виды преступлений в русском и английском языках, не совпадают в большинстве случаев. Соответствующие термины в сопоставляемых терминосистемах могут обозначать разные понятия, иметь разный объем или различные компоненты при общей близости значений. Ситуация, когда термин исходного языка не имеет эквивалентов или имеет несколько соответствий в языке перевода, порождает дополнительные трудности при переводе юридических текстов.
В заключение отметим, что юридический язык должен передавать точную, объективную и достоверную информацию, так как «неточное толкование закона приводит к профессиональной непригодности юриста» [2, с.69]. Качественный юридический перевод невозможен вне связи с целостными терминосистемами, без учета существующих различий между правовыми системами, которые отражаются в языке. В этой связи дальнейшее изучение соотношения англо-американских и русских юридических терминов в разных отраслях права имеет как теоретическую, так и практическую значимость, способствуя подготовке специалистов, способных точно переводить юридические тексты, как в письменной, так и устной форме. Для того чтобы обеспечить максимальную смысловую и структурную близость оригинального и переводного текстов, необходимо учитывать как отличительные черты правовых систем и национально-специфические особенности юридического подъязыка, так и лингвистический контекст, как в широком, так и в узком смысле.
Библиографическая ссылка
Губина Е.Е., Перевозкина И.И., Проценко Е.А. ТЕРМИНОЛОГИЯ УГОЛОВНОГО ПРАВА В РУССКОМ И АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКАХ: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ // Международный студенческий научный вестник. – 2016. – № 5-3. ;URL: https://eduherald.ru/ru/article/view?id=16044 (дата обращения: 19.04.2024).